Влияние женщины на престол всегда оценивалось неоднозначно.Учёная-историк Натали Дэвис говорит о том ,что два вида ранних современных политических режимов – республика и монархия – дали различные постановления роли женщин во власти. Олигархические республики, такие как Флоренция времени раннего Ренессанса, предоставили наименьшее количество возможностей, в которых женщины могли бы публично пользоваться политической властью. Вместе с тем политическое влияние женщин могло быть использовано неформально, например, через их мужей, сыновей и более широкие родственные связи. Напротив, в государствах, организованных как монархии, например, Неаполитанское королевство позднего Возрождения, имела место официально зарезервированная для женщины арена для полупубличных и публичных женских активностей.
Благодаря ее высказыванию можно без труда понять, почему во Флоренции женщины были обделены законом по осуществлению формальной политической власти. Многие из женщин-правителей должны были приложить значительные усилия, чтобы узаконить своё положение в обществе. Как итог, женщины пытались добиться права выносить решения о дальнейшей своей и окружающих судьбе, подчеркивать материнскую природу, собственное целомудрие, благоразумие, и только заступнические побуждения в политике, которые даёт природа женщины. Даже ,если у нее все это наблюдается, ей все равно тяжело конкурировать с мужчинами в этом вопросе. Ведь мужчина у престола , это считалось нормативным, законным и правоверным обстоятельством. Женское правление-противоположность. Подчеркивалось, что правящие женщины нарушали и угрожали как естественному, так и социальному порядку. Они воспринимались как угроза, потому что их положение было вне преобладающей социальной структуры и, следовательно, не подлежало социальному контролю. Пока мужские достижения в политике приносили им престиж и честь , «публичной женщине» нужно было быть готовой получить обвинение в легкомыслии и ветрености.
Вступление женщины в должность правителя – неформально при республиканском или официально при монархическом строе –всегда происходило из-за отсутствия законного наследника мужского пола. Это могло произойти, потому что предыдущий правитель не имел наследника мужского пола, или законный наследник был слишком молод управлять, временно отсутствовал или был недееспособен. Иногда женщина могла править вместе с мужем или сыном в неофициальном качестве. Женщине предоставляли возможность управлять, будучи дочерью, сестрой, женой или матерью законного правителя-мужчины. То есть, вероятность обретения властных полномочий женщиной зависела от: отсутствия законного преемника – взрослого мужчины, поддержки и терпимости влиятельных (мужских) сторонников или родственников.
Бьянка Мария Висконти Сфорца, например, стала регентом сына, молодого герцога Галеаццо Мария Сфорца из Милана в 1466 году после смерти его отца. На тот момент ему уже было 22 года. Несмотря на это, к концу 1467 года герцогу удалось изолировать его мать от большинства процессов принятия решений, когда сам еще не достиг своего юридического полнолетия для престолонаследия (25 лет). Он заявил в письме к ней в конце декабря 1467 года, что с нового года вся герцогская переписка будет вестись «исключительно от нашего (Галеаццо) имени».
Условно приемлемые модели женской власти, или «правления королевы», как это называет исследовательница Ольга Фраденбург – разворачивались именно в направлении неофициального характера этой власти. Женщины, которые взошли на престол из-за отсутствия подходящего наследника мужского пола – как это произошло в Англии и Франции в более позднем шестнадцатом веке – должны были приспособить устраиваемые модели поведения и обосновать свое правление. Королева Франции Екатерина Медичи, например, в то время пока дважды находилась на вершине власти в качестве регента для своих маленьких сыновей, сделала собственный образ основываясь на античной фигуре Артемизии, целомудренной, но могущественной вдовы.
Напротив, королева Англии Елизавета I, которая стремилась изобразить себя на портретах и в жизни, андрогенной и маскулинной, предпочитала говорить о себе: «Я могу иметь тело слабой и незащищенной женщины, но у меня есть сердце и желудок короля». Окружающие современники описали королеву как такую, которая имеет исключительный статус среди женщин и одновременно среди представителей мужского пола. Уильям Кэмден описал Елизавету как «Деву с мужественной смелостью», и она была посмертно описана как «больше, чем мужчина, и на самом деле меньше, чем женщина». Этот акцент на исключительном, не женственном, характере Елизаветы гарантировал, что положение других женщин не было изменено. Подрывая общественный порядок путем принятия на себя прав суверена, женщины-правители объединяли гендерные образы для оправдания, сохранения и стабилизации своего правителя.
Властные женщины, которые имели доступ к совокупности представителей верховной власти в государстве того времени, изображались так же, по словам Сьюзан Диксон, как «властные вдовы или интриги-наложницы». Страх, который испытывали не раз, перед могущественными женщинами в политической риторике осуществления законной политической власти Ренессанса. Жены королей в раннем средневековье – часто были описаны в отрицательном ключе, и, вероятно, персонифицированы как «злые гении».
Таким образом, мы рассмотрели несколько примеров из истории исследуемого периода и удостоверелись в том, что гендерные установки присутствовали, но это не мешало сильным женщинам добиваться поствленых целей. Присутсвие сильного различия между полами было нормой, так как совесм недавно эти люди вышли из средних веков, где наличие права голоса у женщины , козалось бы, было дикостью.